Фото: Vyacheslav Panov / Globallookpress
40 лет фильму «Место встречи изменить нельзя». В честь юбилея картины Царьград решил вспомнить судьбы прототипов главных героев и вместе с автором «Бандитского Петербурга» Андреем Константиновым представить, кем бы они стали в другое время
Автор:
Ровно сорок лет назад, 11 ноября 1979-го, в честь Дня милиции на экраны вышла первая из пяти серий телефильма «Место встречи изменить нельзя», ставшего одним из самых популярных детективов советского кинематографа, который смотрят с удовольствием и сегодня.
Фразы героев стали крылатыми – от «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина» и до «А теперь – горбатый!» (которая произносится, конечно же, в сочетании с резким движением рукой в исполнении Высоцкого в образе Жеглова) или «Не знаю, я там не был, а Фокс не рассказывал», сказанной Шараповым на «малине» у банды.
Памятник г. Жиглову и В. Шарапову. Петровка, 38. Фото: Anton Belitsky / Globallookpress
О главных героях и их прототипах сегодня и хотелось бы вспомнить – вместе с известным журналистом-расследователем, автором «Бандитского Петербурга» Андреем Константиновым.
У Шарапова было целых два прототипа
Банды «Черная кошка», за которой охотятся в фильме Глеб Жеглов и Володя Шарапов, как всем давно известно, в реальности не существовало. Вообще в послевоенной Москве было немало группировок, промышлявших разбойными нападениями и грабежами. А вот изображения чёрной кошки на самом деле оставляли на месте своих преступлений – обычно это были кражи – воровские компании, состоявшие из подростков: шалили они так.
Считается, впрочем, что за основу книги «Эра милосердия» братья Вайнеры взяли события, связанные с реальной красногорской бандой Ивана Митина, действовавшей, правда, не сразу после войны, как это происходит в фильме, а лет на 5-7 позже, в начале 1950-х. Но «митинские» были и впрямь жестокими – на их счету несколько убийств, в том числе, милиционеров.
И вот эту-то банду Митина и задерживал приятель будущих писателей Вайнеров Владимир Арапов, ставший прототипом того старшего лейтенанта-фронтовика, командира штрафной роты и разведчика, 42 раза ходившего за линию фронта, который пришел после Победы в МУР.
На самом деле, подлинный Арапов пришёл в органы в 19 лет, начинал в 37-м отделении милиции, но ещё до конца не определился на тот момент, хочет ли он всю жизнь посвятить поимке преступников.
Здание МУР. Фото: Popova Valeriya / Shutterstock.com
Но произошло одно событие, которое и привело его в легендарный Московский уголовный розыск, где позже состоялось знакомство с Аркадием Вайнером, работавшим там же, на Петровке, 38
Представьте, послевоенная Москва. Житье нищее, голодное. И вдруг в школах, находящихся недалеко от клуба фабрики «Парижская коммуна», начали пропадать детские пальтишки. Свидетели говорили, что ворует женщина. А отец в это время познакомился с девушкой, которая сказала, что она в клубе учительницей музыки работает,
– сын Владимира Арапова Павел.
И что-то в её поведении показалось ему странным – фальшь какая-то была.
«Однажды он переоделся в женскую одежду и выследил, как его новая знакомая вышла из дома в пальто и шляпе, которую описывали свидетели», – вспоминал Павел Арапов.
Воровку поймали, но в МУРе обратили внимание на то, как именно вычислил её молодой опер. И пригласили его работать к себе.
В. Шарапов (Конкин). Кадр из фильма. Фото: Vyacheslav Panov / Globallookpress
Впрочем, есть ещё версия (со ссылкой на Георгия Вайнера – из книги Мамонова «Последняя банда: Сталинский МУР против чёрных котов Красной Горки») о том, что «хотя Шарапов – собирательный образ, но у него есть прототип – Владимир Чванов, знаменитый сыщик МУРа, также ставший автором детективных книг.
Так что, вероятно, и тот, и другой, легенды МУРа, могли служить прототипами Шарапова.
Может быть, потому, что оба – и Арапов, и Чвалов – участвовали в поимке первого советского маньяка – Владимира Ионесяна, прозванного «Мосгазом», поскольку он представлялся сотрудником газовой службы.
Первый возглавлял, как его сын, штаб по поиску убийцы, второй вычислил сожительницу Ионесяна, через которую вышли уже на самого изверга.
«Он же убил топориком женщину в Марьиной роще, где находилось наше отделение, – Чвалов. – Среди похищенного им был большой телевизор «Темп»: ясно было, что в руках он телевизор не потащит, ему понадобится машина. Легковую поймать на той улице было непросто: они ходили редко. Зато грузовики – часто. Стали опрашивать водителей в автохозяйствах, один подвозил мужчину с телевизором – до Трифоновской улицы. В районе Трифоновской мы задержали сожительницу Ионесяна и нашли телевизор. А самого преступника поймали уже в Казани».
Интеллигентность Шарапова преувеличена, а Жеглов – явный карьерист
Фото: Mykhailo Koifman / Shutterstock.com
А вот про Глеба Жеглова, который как раз-таки, как считалось долгое время, не имел чёткого прототипа, рассказал в одном из поздних интервью Георгий Вайнер:
Жеглов был наш товарищ, очень смешной человек, начальник ОБХСС Дзержинского района Москвы. Он был весельчак, гуляка, замечательный оперативник и... взяточник, – говорил младший из братьев-писателей. – В конце концов, его посадили, и он один из всех, кто шёл по этому делу – а там был очень крупный процесс, около 20 человек были арестованы – ни в чём никогда не признавался и в течение трёх лет добивался и добился, чтобы его дело пересмотрели.
И ведь мало того, что его освободили – «за недоказанностью», так он ещё и два года потратил потом на то, чтобы восстановиться на службе, и не просто в МВД, а на своём месте начальника ОБХСС Дзержинского района Москвы.
«Он вышел на работу, а на другой день подал заявление об отставке. На «гражданке» он занялся более прибыльным делом – плодоовощной торговлей в Москве. Там у него были очень большие доходы, он любил жить на широкую ногу... но, в конце концов, что-то там у него случилось, и он покончил с собой», – приводит грустную историю жизни подлинного Жеглова Вайнер.
Впрочем, мы воспринимаем и Жеглова, и Шарапова больше сквозь призму фильма – в книге-то это совсем другие персонажи.
Кадр из фильма. Фото: Vyacheslav Panov / Globallookpress
А вот в картине «Место встречи изменить нельзя» – образы, созданные Высоцким и Конкиным. Один – жёсткий, принципиальный опер. И другой – интеллигентный, стремящийся к справедливости, бывший фронтовик.
«Интеллигентность Шарапова вы преувеличиваете, – считает между тем Андрей Константинов. – Он – офицер, прошедший войну, который командовал зэками в штрафной роте. Это человек, достаточно много повидавший, убивавший и которого убивали. Что касается принципиальности Жеглова, вы тоже, мне кажется, не совсем правы. Жеглов – он в фильме тёртый калач и, безусловно, карьерист. Помните, как Груздева он легко отправил в тюрьму? Если бы не Шарапов, был бы в тюрьме Груздев, а Жеглов не маялся бы совестью».
Кстати, сам Георгий Вайнер тоже признавался:
«Кто читал этот роман, те знают, что там очень осторожно и очень аккуратно, безо всяких революционных криков написано, что замечательный человек, выдающийся сыщик Глеб Жеглов является по существу сталинским палачом. Для него не существует ценности человеческой жизни, свободы, переживаний. И совершенно очевидно для тех, кто помнит немножко историю, что вслед за событиями 1945-46 годов, описанными в романе, наступила волна чудовищных репрессий, где именно Жегловы отличились в корпусе МВД-МГБ неслыханными злоупотреблениями, неслыханными злодействами, потому что искренняя убеждённость в правоте дела, которое они делают, безусловные личностные способности, отсутствие всяких моральных сомнений делало их страшным орудием».
Писатель Георгий Вайнер, декан факультета журналистики МГУ Ясен Засурский. Фото: Зотин Игорь / Фотохроника ТАСС
В девяностые и тот, и другой могли бы сами влиться в ОПГ
Константинов, к слову, полагает, что в сегодняшнем мире вряд ли нашлось бы место и Жеглову, и Шарапову – прежде всего потому, что оба и были как раз «идеологически мотивированными».
А вот в 1990-е могли стать кем угодно, – полагает автор «Бандитского Петербурга». – В эпоху перелома, ухода одних смыслов и прихода других, боюсь, что они могли бы либо оставаться в органах и начать заниматься какими-то не только праведными делами, либо бросить и оказаться на обочине жизни, либо попасть в банды. Но оставаться просто такими же они бы вряд ли смогли. Потому что это, во-первых, достаточно молодые люди, во-вторых, это люди действия, которые не хотят просто так сидеть и ждать, а хотят что-то совершать в этой жизни.
И сегодня они тоже, скорее всего, не смогли бы вписаться в нынешнюю систему правоохранительных органов.
«Либо это была бы какая-то кардинальная перепрошивка личности, либо они в этом времени без остатка растворились бы, и всё, – уверен Андрей Константинов. – Наше время не несёт в себе какого-то идеологического стержня. Время, где непонятно, где свои, а где чужие, что хорошо и что плохо, и как на самом деле нужно поступать, чтобы не оказаться лузером... Ведь это легко у нас – выпускать какие-то бесконечные сериалы про ментов, и там такие бедные, но честные, поэтому производящие впечатление туповатых, менты. И возникает вопрос: а на основании чего эти люди такие? Что ими движет? Воспоминания о советском детстве? Клятва пионерскому галстуку? И откуда берутся такие, как полковник Захарченко, у которого в квартире гора наличности?».
А. Константинов. Фото: Zamir Usmanov / Globallookpress
Поэтому Жеглова и Шарапова сложно представить в современной полиции.
«Вспомните, как они живут в комнате Шарапова: делят кусок сахара, у них нет ни одежды, ни какой-то собственности. Они – лохи, говоря сегодняшним языком. На них посмотрели бы и сказали: вы что, с гор спустились? Вы чего такие – пешком ходите, на трамвае ездите? Вы, вообще, офицеры МУРа или кто?».
Зато тот самый кошелек, который Глеб Жеглов засунул в карман Кирпичу, чтобы иметь основания его задержать, – это, подчёркивает Константинов, спокойно существует и сегодня, и даже процветает.
«Сейчас за счёт соцсетей и хайпов общественное мнение встаёт на сторону того, кто первый громче крикнет и при этом не пытается разобраться: а что, собственно говоря, случилось на самом деле? – не сомневается собеседник Царьграда. – Как, кто, при каких обстоятельствах, действительно подбросил или нет? История с Иваном Голуновым очень показательна в этом смысле: никто не захотел разобраться, что на самом деле там произошло. Потому что если подбросили наркотики этому Голунову, то, во-первых, кто, во-вторых, с какой целью, в-третьих, почему никто не арестован? Наркотики есть, а хозяина у них нет. Вот вам и вся история про то, «на чью сторону встает» общественное мнение».
То есть и у Кирпича был шанс перевернуть ситуацию – когда он закричал в трамвае, мол, «фронтовику руки крутят!», однако голос его был слаб и никто его не услышал.
«А если бы это «фронтовику руки крутят!» было в соцсетях, то у Кирпича имелся бы очень большой шанс. Он бы кричал: «Кровавая гэбня! Это он, мильтон поганый, кошелёк мне на входе подложил!» Но шанс был бы и у Жеглова. Знаете, как зэки говорят: «Больше всего шансов у тех, кто первым добежал до оперчасти». Кто первым добежал до оперчасти, тот и прав. А в нынешнее время роль оперчасти играет интернет-сообщество, которое поднимает волну либо в одну сторону, либо в другую, вот и всё», – уверен Андрей Константинов.
Комментарии (0)